Измученный уснул почти в три ночи.
Только стал проваливаться в сладкий сон, как из него, влекущего нежной истомой, выдернул назойливо зудящий звонок в дверь.
Ну, кто там еще? Недовольно поморщился, но сонный и вялый пошел открывать.
На пороге стоял грязный, в ватнике, который выдают в зоне, но с сорванным на груди номером, бывший в заключении и улыбался натужно.
- Ну, ты чего? Три часа ночи!
- Пусти, я вчера освободился.
- Приходи утром. Я тебя не знаю.
И захлопнул дверь. И провалился в сон. Но на рассвете был разбужен внутренним толчком и обличением.
- Ведь ты же знаешь, откуда он. И что идти больше некуда. А это Я его привел к тебе в дом.
- Прости, Господи, если от Тебя, приведи его утром опять.
Утром опять звонок в дверь и тот же человек на пороге. Но недовольный.
- Я к тебе приходил, ты не пустил, что ты за верующий.
- Прости, брат, проходи. Прости, уснул только под утро, устал. Ты ж с дороги. Раздевайся. Давай в душ, я пока покушать приготовлю, одежду я тебе дам переодеться, от покойного бати осталось много. Свою тут, в углу оставь.
Пока он мылся, приготовил покушать, заварил крепкий чай, подобрал одежду.
Ел он степенно, хоть и видно было что голодный. Но гордый. После еды немного оттаял, поговорили.
- Ты прости, брат. Одежда есть, даже куртка есть, а вот с обувью, извини… У меня 42, а у тебя?
- Сорок четвертый. Да ты не переживай, я и в этих пойду.
И вдруг меня опять обличил Господь:
- Лукавишь. Есть у тебя обувь. На антресолях.
И ведь точно. Года два назад, когда совсем туго было с деньгами, а обувь пришла в негодность, пошел на базар купить ботинки. Присмотрел кое-что, по деньгам. Но размер большой. А то, что на мой размер – ну никак не по нраву было. И так крутил и так.. И решил, ладно, возьму, с шерстяным носком, зимой, нормально будет. Но, как положил коробку на антресоли, так ни разу и не обул ботинки.
Достал. Примерил мой гость – как раз в пору пришлось.
- Ну и носи на здоровье.
- Да как же, они же совсем новые. Не возьму.
- Бери, брат. От сердца даю. Бери.
Губы у него задрожали, стал сползать вдоль стенки.
- Ты чего? Тебе плохо?
В его глазах крупные слезы.
- Прости меня. Прости, Господи. Я же к тебе шел, чтобы обворовать тебя. Что-нибудь украсть и как-то перекантоваться… А ты мне все это просто так дал, от сердца? И накормил, и помыл, и одел…. Прости меня. Я ведь о Господе слышал в тюрьме, но никак не принимал Его. Не верил, что бывает так. Значит, есть Господь. Есть?
- Конечно, есть. Иди с Богом. Да благословит тебя Господь.
Светлана Поталова,
Россия
Буду очень признательна за конструктивную критику. На оскорбления не отвечаю. Не переживайте, обидеть меня очень трудно. В пустую словесную перепалку не вступаю.
Злословие, сарказм, колкости в адрес друг друга буду удалять.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
Поэзия : Певица... - Сотниченко Андрей 2001.Тут необходимо пояснение-собака наша(афганская борзая)Соланж,прожившая с нами более12лет,действительно обожала петь,и-самое невероятное-умела(конечно,не так как человек,и все же..),тому есть много свидетелей-гостей наших,коих мы с удовольствием "потчевали" этим сюрпризным "блюдом".Пела она только под аккомпанемент ф-но(живой звук),отличала от магнитофона,или чего-то другого.Невероятно,но факт-ради пения бросала еду,все,заслышав звуки,бежала в зал,непременно залезала на кресло(занимала певческую позу)и-пела.В репертуаре,правда,были,в основном,2 особо полюбившиеся ей песни-"Колыбельная"Гершвина и наша незабвенная "Мурка"(под другое не желала петь!)Вот такое богемное создание:)Нам это,само собой,доставляло массу радости.Об этом,собственно,и стихи..
